- Больше жизни! Больше жизни! Шевелитесь! - голос сержанта грохотал над плацем, словно раскаты грома. Слышался топот сапог.

- Михеев, мне плевать, что у тебя нет ступни! Двигайся!

...

- Шаго-ом мрш!

Топот сделался тише и слаженнее. Солдаты отдувались и восстанавливали дыхание после бега.

- Песню запе-евай!

- Качин, почему молчишь?.. Что? Громче!

- Мне без разницы, что там у тебя с горлом. Хоть от уха до уха. Пой со всеми, если не хочешь сортир драить. Давай! Ну!

- Другое дело.

За спиной зацокали железные подковки сапог. Сержант обернулся.

- Товарищ сержант, рядовой Разов в ваше распоряжение прибыл!

- Почему честь старшему по званию не отдаёте?

- Что значит, локоть не гнётся? Осколок?.. Ладно, принят. Давай догоняй остальных. Живее, живее!

- Послал же Бог взводик... - процедил сквозь зубы сержант и почесал затылок чуть пониже выходного отверстия. Осколки теменных костей и слипшиеся от крови коротко стриженные волосы. Входное отверстие располагалось в опалённом пороховыми газами мягком нёбе. Во рту не хватало левого верхнего резца, его выбила мушка пистолета, когда ослабевшие руки не смогли сдержать отдачу...

Неполные три десятка мертвецов нарезали круги по разбитому асфальту плаца. Казармы печально смотрели на них закопченными провалами окон, ржавые покорёженные ворота грустно улыбались, тяжёлый серый дым тёрся о ноги словно голодный кот. И над всем этим гремел раскатистый голос сержанта:

- Больше жизни! Больше жизни!..